Генрих Бёлль. Разговор на берегу. К вопросу об упадке трудовой морали

НА БЕРЕГУ моря в рыбацкой лодке лежит бедно одетый человек и дремлет. Элегантный турист рядом с ним заряжает свой фотоаппарат цветной пленкой, чтобы заснять эту идиллию: синее небо, зеленое море с кипейно-белыми мирными барашками, черную лодку, красную шапку рыбака. Щелк! Еще раз — щелк, а поскольку бог троицу любит, для верности, и третий раз — щелк! Хрупкий чужеродный звук будит рыбака. Он сонно приподнимается, сонно ищет сигареты, однако, исполненный вежливой благожелательности, турист опережает его и сам протягивает свою пачку с очевидным намерением завязать разговор.
— Сегодня вас ждет большой улов?
Рыбак качает головой.
— Но мне говорили, в такую погоду хорошо ловится?
Рыбак кивает.
— Вы что, не выйдете в море?
Рыбак качает головой. Турист выглядит огорченным.
— О, вы себя неважно чувствуете?
Рыбак наконец переходит от языка жестов к нормальной речи.
— Я чувствую себя великолепно, — говорит он. — Я никогда так хорошо себя не чувствовал. — Он встает и потягивается, как бы желая продемонстрировать атлетичность своего сложения. — Я чувствую себя просто фантастически.
Лицо туриста становится все более скорбным, он не в силах уже сдержать вопрос, который, так сказать, рвется из его сердца:
— Но почему же вы тогда не выйдете в море?
— Потому что я уже выходил сегодня утром.
— И хороший был улов?
— До того хороший, что теперь мне больше незачем выходить. Я поймал четырех омаров, две дюжины макрелей... —
Рыбак наконец совсем просыпается, становится разговорчивей и успокаивающе похлопывает по плечу туриста, озабоченность на лице которого кажется ему выражением необоснованной, но трогательной печали.
— Мне хватит даже на завтра и на послезавтра, — говорит он, чтобы окончательно снять груз с души приезжего.
— Не желаете ли закурить моих?
— Да, спасибо.
Сигарета во рту, еще раз — щелк; покачивая головой, турист присаживается на борт лодки, кладет аппарат рядом — сейчас ему необходимо иметь свободными обе руки, чтобы придать своей речи достаточную выразительность.
— Я не хотел бы вмешиваться в ваши личные дела, — говорит он, — но только представьте себе, что вы вышли бы сегодня в море второй, третий, может быть, даже четвертый раз и поймали бы три, четыре; пять, может быть, даже десять дюжин макрелей... вы только представьте себе это.
Рыбак кивает.
— Вы стали бы выходить в море, — продолжает турист, — не только сегодня, но и завтра, и послезавтра, словом, в любой день, если он окажется удачливым, по два, по три, а может быть, и по четыре раза... Представляете, что тогда будет?
Рыбак качает головой.
— Самое большее через год вы сможете купить мотор, через два года у вас будет вторая лодка, через три или четыре года вы, наверно, сумеете приобрести небольшой катер, с двумя лодками и катером вы, конечно, станете ловить больше — в один прекрасный день у вас окажется два катера, вы... — от воодушевления у туриста на секунду прерывается голос, — вы построите маленький холодильник, возможно, коптильню, а потом и консервную фабрику, вы заведете собственный вертолет, чтобы с воздуха высматривать косяки и давать по радио указания своим катерам. Вы получите патент, откроете рыбный ресторан, будете сами, без посредников, экспортировать своих омаров прямо в Париж... И тогда...
Воодушевление вновь перехватывает ему дыхание: поматывая головой, почти забыв о радостях своего отпуска, скорбя до глубины души, глядит он на мирно перекатывающиеся волны, в которых резвится непойманная рыба.
— Тогда... — говорит он, но волнение все еще мешает ему.
Рыбак хлопает его но плечу, как хлопают поперхнувшегося ребенка.
— Что тогда? — спрашивает он негромко.
— Тогда, — говорит приезжий с тихим восторгом, — тогда вы сможете спокойно усесться вот здесь. на берегу, дремать на солнцепеке и смотреть на это прекрасное море.
— Но я и сейчас так делаю, — говорит рыбак. — Я сижу себе спокойно на берегу и подремываю. Мне помешало только ваше щелканье...
Турист уходит с берега в раздумье. Он думает о работе, которая всегда казалась ему средством, добиться в один прекрасный день возможности больше не работать. На лице его нет теперь и следа сочувствия к бедно одетому рыбаку — только немного зависти.

Перевел с немецкого М. ХАРИТОНОВ