Домой я летела на крыльях. В руках - охапка гербер, в кармане - бархатный мешочек с двумя одинаковыми кольцами. Повод был весомый: 3 года, как мы с Мариной стали жить вместе. Пусть идея с таким подарком была банальной, но она грела меня последние несколько месяцев. Да, мы и так принадлежали друг другу, но мне уже хотелось быть связанной с ней золотой нитью зримо. Для этого я всю осень усердно брала подработки, а довольно щедрый бонус по итогам года позволил мне увеличить каратность камней. Я так и не придумала, как буду вручать свой подарок, решив импровизировать на ходу.
Захваченная в водоворот радостных мыслей, я и не заметила, как оказалась в квартире.
Мой нос первым почуял неладное. Бросив ключи и цветы на полку в прихожей, я стащила с себя сапог и, стараясь лишний раз не дышать, пропрыгала на одной ноге к ближайшему окну. «Что это ещё за гадость?!» - я хватала ртом свежий воздух. Развернувшись, я увидела улыбающуюся Марину в поварском фартуке. «Сюрприииз», - промурлыкала она нараспев, к счастью, не расслышав мой вопрос. По всей вероятности, её сюрприз и был источником моих страданий.
«Иди, мой руки и за стол!» - удивила меня Марина: обычно готовка была на мне. «Мы сегодня иметь ужин по-немецки: тушёный квашеный капуста с сосиска», - странно коверкая слова произнесла она. Я принюхалась к сковородке, справедливо подозревая именно её в порче воздуха. «Я хотеть пригласить тебя в Германия», - доигрывала свою роль Марина, выкладывая передо мной билеты на самолёт и подтверждение брони отеля на 3 дня. «Куда?» - ошарашено переспросила я. «Ну, сюрприз такой, - сбитая с толку отсутствием у меня радости, сказала она. - Ты же всегда говоришь, что мои подарки предсказуемы. Вот я и решила...» «Марин, там виза нужна, ты вообще в курсе?» - подняла я на неё глаза. «Но ты говорила, что хочешь туда, - голос Марины дрогнул. - А сегодня наш день. И скидка хорошая была». Скидка... Я с подозрением взяла в руки документы. Так и есть: билеты невозвратные, отель без отмены бронирования. И даты просто убийственные для меня: конец марта, значит, конец квартала, значит, конец света... Я опустилась на стул. «Там же твой любимый Октоберфест, праздник, весело будет!» - пыталась спасти ситуацию Марина. «Он в октябре, Мариш. «Октобер» - это октябрь, представляешь?» - съязвила я. «Ну, я же не знаю немецкого... Я думала, он там всегда», - в голосе появилась обида. Действительно...
Единственным плюсом во всей ситуации было то, что про ужин уже никто не вспоминал, и угроза есть ту капусту миновала.
Мы не поссорились, нет. Каждая из нас ругала саму себя. Марина - за то, что поддалась порыву и не учла всех трудностей. Я - за то, что только их и учла, и не поддержала порыв.
Наутро я поехала в визовый центр узнавать, что требуется для получения шенгена, убедив себя за ночь, что на работе, в отличие от семьи, незаменимых нет. Ну, и кольца решила приберечь до Германии: пусть будет подарок в подарке.
Мюнхен встретил нас серым противным дождём. Впрочем, я совпадала с ним в настроении. Марина же, напротив, светилась радостью. Не удивительно, что турок-портье не сводил с неё свои маленькие неприятные масляные глазки. Думаю, излишним будет уточнить, что он мне сразу не понравился.
Культурная программа, спланированная Мариной, была замечательной: замки и озёра способны производить впечатление в любое время года. Вот только душевного подъёма, чтобы, наконец, вручить свой подарок, я в себе так и не находила.
Ещё и этот турок, мохнатым шмелём вившийся вокруг нас при каждом появлении в отеле, откровенно раздражал. Если быть точной, лично я его нисколько не интересовала, но вот в Марине он явно видел свой цветок. Как-то, нарочно зайдя с нами в лифт, он преслащаво ей улыбнулся и выдал почти по-русски: «Хорошо выглядываешь!» И тут же зарделся от собственной смелости. Марина залилась румянцем от смущения, а я стала пунцовой от злости. Все оттенки красного на одном квадратном метре. Хотелось треснуть ему, да так, чтобы кувыркался! Ах да... Мы же в цивилизованной стране.
Следущий вечер был последним перед отлётом, у меня оставался единственный шанс для колец. Я забронировала столик в ресторане при отеле и как-то вдруг начала волноваться. Будто этот шаг что-то менял в наших отношениях. Ну, кольцо, ну, обручальное, ну, на безымянный палец. Дрожащими руками я вытащила из своего тайника бархатный мешочек. Мамочки...
В ресторане я заказала бутылку шампанского: пусть уж будет классика, раз ничего другого на ум не пришло. Дождавшись, пока Марина отойдёт в дамскую комнату, я полезла в карман за кольцами. Потом ещё в один, и ещё. Все они были пусты. Растеряша! Насочиняв подошедшей Марине что-то про включённый утюг, я помчалась в номер. Мешочек лежал на кровати, но в нём никаких колец не было.
Ползая на коленях и обшаривая руками каждый уголок, я проверила весь номер. Тщетно. Я перевернула постель и подушки на диване. Ноль. По затылку и спине мерзко побежали мурашки, во рту пересохло. Само собой, у меня во всём был виновен турок. На стойке регистрации мне, однако, сообщили, что Фарух, или как его там, на выходном. Да и горничная была в нашем номере лишь утром. На ватных ногах я вернулась в ресторан. Марина нервно теребила проволоку от бутылки шампанского.
Я села, затем встала, потом снова села. Взяла в руки вилку, положила, опять взяла. Хотела что-то сказать, но голос подводил. Мяла в руках ставшую бестолковой синюю бархатную тряпку. По бессвязным обрывкам моих слов Марина всё же поняла, что произошло,  и увела меня наверх. И там я расплакалась. Да что уж там... Я откровенно разревелась. Навзрыд, взахлёб, до трясущейся нижней губы и судорожных всхлипов. А дальше я провалилась в сон.
Наутро, едва открыв глаза, я почувствовала, как их снова наполняют слёзы. Сквозь эту пелену я увидела Маришку, сидевшую на полу перед кроватью и ждавшую моего пробуждения. Она разжала свою ладошку, и на ней что-то блеснуло: два серых колечка, аккуратно сплетённых ею из проволоки от шампанского. «Я люблю тебя», - сказала она и надела мне на палец одно из них, а второе - себе...
Уже дома, когда перед стиркой из маленького кармашка джинсов выкатились купленные мной кольца (да-да, всё это время они были именно там), я, безусловно, обрадовалась. И даже мысленно извинилась перед Фарухом. Но настоящим обручальным лично я считаю теперь то, что из проволоки.

Конец