Подождав пока светящаяся точка исчезнет с темно-зеленого поля радара, Тиена некоторое время еще стояла в полной тишине и практически полной темноте, прислушиваясь к себе и эфиру.

Круглое помещение с огромным окном, слепым глазом уставившимся в серо-графитовый силовой поток, закрывающей мифические «небо и солнце», напичкано устаревшей, но отлично работающей аппаратурой. Тайна злостной нарушительницы Великого Кодекса – древняя авиа-диспетчерская станция. Находиться здесь незаконно – прямая дорога под Трибунал. Не возвращаться сюда снова и снова Тиена не может - Мертвый город, словно наркотик живет в ее крови и требует постоянного «продления»
«Не удивительно, если он попал в нее еще до моего рождения» - Стройная, хрупкая, в обтягивающем темно-синем комбинезоне из стале-синтетики, девушка  могла бы показаться тенью, если бы не живые серо-голубые глаза на бледном, миловидном лице. Отключая аппаратуру, как всегда учил отец, Тиена будто снова здесь сейчас с родителями.

«Думаю, вы бы одобрили мое решение» - не торопясь выполняя привычные операции (что за чем выключить, обесточить), ведет внутренний диалог девушка. – «Они люди! Вы ведь слышали вместе со мной эту милаху…»

Улыбаясь, Тиена отворачивается от воображаемых собеседников. Отец и мать наверняка переглянулись бы с многозначительными улыбками и дальше вели бы себя, как ни в чем не бывало…
Мертвый город однажды забрал их обоих к себе. Навсегда.
Так звучит официальная формулировка – несчастный случай в экспедиции номер некст; пропали без вести. 

Тиена этой формулировке не верит.

Историки-физики-исследователи – они знали Сумерку лучше, чем собственную ванную комнату. Они не могли просто взять и пропасть здесь.

«Пора» - напомнив себе о времени, Тиена собирает в пучок длинные, темные волосы,  надевает шлем с интерактивными очками, дающими возможность видеть в темноте лучше, чем при ярком свете.
Настроившись на биоволны Тиены, шлем выдает параметры «жизни тела», фиксирует излишне возбужденное состояние нервной системы, но получает отказ на запрос об инъекции успокоительного.
«Пусть будоражит» - сдержанно улыбается девушка огоньку возбуждения, блуждающему вместе с памятью о неизвестной Саде.

Набрав код, заставляющий дверь диспетчерской бесшумно открыться,  Тиена выскальзывает в лабиринт мертвого ста двадцати этажного здания. На светящемся зеленым светом экране очков-маски курсивом намечается запрограммированный путь отхода. Уверенно и бесшумно шагая давно изученной тропой, Тиена продолжает мысленный разговор с родителями обо всем подряд, старательно обходя только тему Сады.

«Я заходила недавно к вам в гости. Квартира соскучилась и передает привет. Бурчит, что ваша экспедиция в этот раз затянулась, так что возвращайтесь поскорее, а то осерчает и устроит вам такое, что даже человеческому разуму не снилось!»
Улыбаясь тьме, девушка бесшумно и уверенно идет вперед. Коридоры сменяются лестницами, ступени в два пролета выводят на крышу здания, некогда бывшую малым подобием аэродрома.

«Кстати, мам, на последнем зачете по объединенной истории Сансити и Неополиса мне очень помогли твои заметки и твой галстук, пап. Я честно вернула его потом на место» - когда взлетно-посадочная площадка остается позади, Тиена взбирается на парапет и на секунду останавливается над черным остовом великого некогда города. Сансити, названный в честь небесного светила, а после навсегда утративший его вместе со всеми своими жителями. Мертво и безмолвно он простирается в полном покое под грифельно-серым небом.

Шаг вперед…

Раскинув руки в свободном падении, Тиена чувствует, как комбинезон мгновенно превращается в одно большое крыло, как шлем, улавливающий сигналы мозга управляет полетом и как невозможно далеко сейчас незнакомая «милаха пилот Сада»

Потусторонняя.

«Нас раньше, чем говорить, учат, что за серой буферной зоной Сумерки, копит силы злобный мир деградантов – существ, давно потерявших человеческий облик, жрущих себе подобных и мечтающих добраться до технологий Неополиса» - рассекая застоявшийся воздух, черная тень стремительно летит вперед. – «Они говорят, что это именно деграданты когда-то устроили катастрофу, стершую с лица земли города и унесшую жизни большей части человечества. Они всегда хотели лишь власти, не могли поделить ее меж собой и любое научное открытие превращали в оружие. Они едва не уничтожили саму Жизнь…»

«…мама и папа были согласны с этим, но что-то еще они нашли здесь, в Сумерке» - летя над самыми крышами мертвых зданий, покрытых огромным слоем пыли, вспоминает Тиена. – «И после этого пропали. Я никогда не поверю в мифический несчастный случай. Сумерка была им родным домом, да и не опасно тут ничуть. Опасно это место тем, кто хочет скрыть правду о прошлом, а деграданты, как оказалось – такие же люди, как мы»

Включив «защитное поле невидимки», созданное некогда ее отцом, Тиена без труда преодолевает охраняемую электронной системой слежения границу.  Здесь под антрацитовым небом раскинулись сияющие разноцветием кварталы огромного города.
Неополис – центр Вселенной, средоточие разума и просто фантастически красивое творение рук и дум человеческих. Занимающий огромную территорию, он находится в самом центре Каркаса, свитого из энергетических потоков. Эксперимент ученых, сплотившихся двести лет назад перед лицом неминуемой смерти в бесчеловечных войнах обезумевших лидеров самых больших государств.

Путаясь в истории, тоске по родителям и новой страсти – увидеть хоть когда-нибудь обладательницу иронично-приятного тембра, Саду, Тиена растерялась и не знала, куда ей теперь идти. В огромном мегаполисе, бывшем ее родным и любимым домом, вдруг не стало места худенькой девушке с глазами цвета грозового неба (которого она никогда не видела в реале)

По всем законам героического кино, пережив смертельно опасные испытания и благополучно покидая зону «некоего трындеца» герои обычно радуются, поздравляют друг друга с победой, кричат всякие милые глупости и помудревшими на целую жизнь глазами, полными счастливых слез смотрят вперед. Туда, где ждет их родная база (город, хата), друзья, любимые и даже, непременно осознавшие свою неправоту, бывшие недруги, а еще награды, почести и финальные титры под стихийно прекрасную музыку.
Сколько раз за всю свою еще недолгую жизнь, Сада представляла себя на месте такой героини, а сейчас готова была меняться не глядя с любым дозвонившимся. Уж больно напоминает почетный эскорт президентской эскадрильи, встретивший их у границы и плотно облепившей со всех сторон, усиленный конвой.

Вспомнив вдруг о дочери президента, Сада впервые за все время полета, поворачивается к девушке, сидящей в соседнем кресле, хочет поблагодарить, поддержать – ведь такую страсть пережили вместе, но взгляд разбивается о маску публичной особы. Импульсивной, живой, милой Иле, свалившейся на голову со своим раненым отцом и перспективой быть поджаренной лазерами террористов больше нет. Есть Иле-Долорес Корн, которая о помощи не просит, а лишь милостиво позволяет помочь себе.

Возможно чувствуя взгляд Сады, Иле медленно, словно под объективами фотокамер  поворачивается. Удивительно, но даже с растрепанной прической, испорченным платьем и явной усталостью она выглядит так, будто и это правильно и не больше, чем искусно наложенный грим.

«Шикарно она выглядит» - не решаясь на комплимент, Сада запоздало вспоминает о том, что все разговоры в кабине пилота записываются. – «А уж разговоры с этого полета точно будут изъяты какой-нибудь службой охраны президента для дальнейшего детального разбора»

- Благодарю за полет, - стараясь изжить нотки иронии из своего голоса, немного устало произносит Сада. – Вы были лучшим моим штурманом, Иле-Долорес Корн.

- А вы самый отважный и умелый пилот, - неожиданно ровно, почти торжественно отвечает девушка. – Вы совершили настоящий подвиг, Сада Дари. Президент непременно должен представить вас к награде за спасение его жизни, а я лично подпишу карточку к медали «за иронизм».
Сверкнув глазами, Иле беззвучно рассмеялась, наверняка так же помня о постоянной записи. Сада едва успела прикусить язык, с едва не сорвавшимся – «вот ведь…!»

Буркнув «благодарю», она вновь вперила взгляд в лобовое стекло, вернее в кино за ним. Где так называемый вечер перекрашивает весь мир в желто-оранжевый цвет.
Позже свет сгустится и станет оранжево-красным, а несколько часов спустя трансформируется в алый, розовый, золотой и наконец, вновь зажжется привычным днем. Полюс Света потому и носит гордо свое название – здесь никогда не бывает темно, как, например, в холодных землях, лежащих в двух тысячах километров к югу. Историки, правда, утверждают, что когда-то и здесь все было устроено иначе. Ночи были такими темными, как если зайти в комнату без окон и плотно закрыть за собой дверь, бывали грозы – потоки воды с небес, солнечные дни сменялись пасмурными, а потом мир изменился стараниями «потусторонних», закрывшихся от всех гигантским каркасом из силового поля неизученной природы. Это привело к катаклизму, едва не снесшему планету с ее орбиты, перевернувшему к черту полюса, оставив вечный свет на единственной стороне многострадальной планеты, погрузив другую ее сторону в вечную ночь.

Что там еще приключилось, все эти умные научные определения Саде сейчас не хотелось вспоминать «да и зачем?».
Хотелось посадить спокойно самолет, вернуться в казарму и завалиться спать минимум на сутки.

В учебке им преподавали об огромных цифрах погибших в той планетарного масштаба катастрофе. Об исчезновении целых народов с другой стороны Земли, погрузившейся в вечный мрак. И о том, как оставшиеся после катаклизма люди кое-как вновь отстраивали свою жизнь и быт, основывали на развалинах старых новые государства с городами. Сейчас таких в навечно светлом участке земли насчитывается под сотню, а то и больше. Есть совсем крохотные, размером с небольшой поселок и огромные – типа Клана Корна, включающего в себя обширную территорию, подходящую прямо к Границе Сумеречной зоны. Вдоль границы несут круглосуточную вахту несколько крупных военных баз. К одной из которых сейчас подлетает эскорт с Призраком.

Подавляя зевоту, Сада мысленно удивляется – «зачем я сейчас всё это вспоминаю? Явно пора в отключку!»
Вот уже и взлетная полоса, вокруг которой словно на параде выстроились машины пожарной охраны, медицинской помощи, каких-то спецслужб.
«На удивление мало людей» - на смену мыслям об истории человечества, приходят приземленные, местечковые. – «Ну да, у меня ж не простой пассажир. Кого попало сюда сейчас и близко не подпустят» - сам собой напрашивается ответ.

Песочно-желтыми коробками с черными квадратами пуленепробиваемых и лазеронепроницаемых окон, выстроилась большая военная база. Вдоль всей границы  с Сумеречной зоны их ровно двенадцать – отлично укрепленных и каждую минуту готовых к бою.

Еще будучи курсанткой, Сада однажды высказала крамольную мысль о бессмысленности так тщательно охранять границу от тех, кто сам охраняется от всего остального мира.
«Лучше бы укрепили границы с соседями по «свету». От них куда больше проблем, чем от призрачных клубов какой-то серой хрени воздвигнутой роботами не желающими разговаривать с человечеством!»
Сокурсницы тогда смеялись и восхищались остроумием Сады, а Железная Лекторша вызвала на ковер для серьезного разговора, после которого Сада перестала шутить на политические и военные темы, но стала еще ироничнее и злее.

Эта злость, как ни странно, помогала сейчас не отрубиться раньше времени, а ювелирно посадить самолет, отрапортовать об успешной посадке и церемонно попрощаться с Иле-Долорес, на этот раз прилюдно восхитившись ее самообладанием в критических ситуациях. Получить в ответ прилюдное  заверение в будущей признательности президента и неминуемой награде за героизм.

Лишь когда борт самолета очистили от щуплого мужчины, чья бледность от большой кровопотери видна даже через многолетний загар, пленного доктора, послушного любым приказам из-за вовремя полученного психотропного вещества и героини Иле, Сада смогла спокойно выдохнуть и откинувшись на спинку кресла, закрыть глаза.

Последние сутки выдались настолько фантастичными, что Сада сама себе не поверила бы, если б пережитое не отражалось в нервном напряжении, медленно сходящим в смертельную усталость похожую на тяжелое похмелье – когда голова гудит трансформатором напряжения, руки и ноги словно из свинца, а перед глазами все плывет и украшается странными цветными пятнами.

Все началось вчера с пришедшего в последний момент приказа о зачислении в президентский эскорт, сопровождающий главу государства на международный саммит и должный пройти в соседнем «удельном княжестве». 
Корн старший активно выступал за всеобщее объединение, (пусть бы для начала в виде федерации), за единое торговое и научное пространство, (в перспективе единую валюту и банковскую систему).
Его противники видели некий подвох, но никто не ожидал, что кто-то окажется настолько отмороженным, чтобы попытаться разом уничтожить всех глав самых развитых государств.

- Эээ, мать! Да у тебя горючее на нуле, как ты вообще смогла его посадить?! – из мглы ложащегося на ресницы сна, присвистнул знакомый голос. Механика Кортеса Сада узнает из миллиона, как и расслышит наигранную фальшь в его голосе, но не успеет ей удивиться.

- Соседи батареек запасных подкинули. – Не понимая, что несет, хмыкнула в ответ. Подумала, что «зря она это» и еще «надо бы открыть глаза. Рядом явно есть кто-то еще»

- Я бы не стал так шутить на вашем месте. – Не заставил себя ждать этот другой, представился. – Офицер Маки. Отдел Собственной Безопасности. Пилот Сада Дари, вам надлежит пройти с нами для дачи показаний. В случае вашего сопротивления нам разрешено применить силу. Так что без глупостей.

В тени закрытых век клубится серая муть неизвестности, а за ней, где-то очень рядом, лишь руку протяни – глядит на Саду ангел хранитель со сладким, нежным голосом и наверняка божественной внешностью.

Появление Маки, не новость. В принципе, Сада заранее была готова относиться спокойно к людям, просто выполняющим свою работу, но вот эта добавка «так что без глупостей» взбесила мгновенно. Подавленный усталостью стресс, вспыхнул. Ярость в доли секунды мобилизовала все системы, указала цель и дала толчок – пусть не убить гада, так хоть потешить свое самолюбие.

Лишь слегка разлепив ресницы, Сада оценивает неравенство сил – двое спецназовцев и сам Маки, тоже не слабый мальчик.

- Ты, извини, - чувствуя неладное, бубнит рядом Кортес. – Хочешь моего чаю? Я много принес в этот раз, на двоих хватит.
Судя по сопению и извиняющимся ноткам в голосе, Кортес занят не самым приятным делом.
- Скручиваешь записи, - догадывается девушка, нарочито медленно потягивается встать, другим краем глаза замечая расслабленные позы Маки и его солдат. Они явно не ожидают ни подвоха, ни опасности от измотанной пилотессы.

- Ой, как же так?! Кортес! – одновременно с потоком восклицаний, забрызгивая все на своем пути из кабины вылетает бумажный стакан с бурдой которую механик вечно носит с собой, тянет вместо чая и рассказывает всем о его чудодейственной силе повышающей потенцию.
«Не знаю, как с повышением мужского смысла жизни, а вот воняет и красится эта дрянь знатно!»
Разыграв первый пункт комедии, вторым пунктом на матерящегося и отряхивающегося Маки (его солдаты заняты тем же) из кабины падает Сада и еще в полете успевает ткнуть офицера в точку на шее, теоретически отключающую сознание.

Если быть честной до конца, то на успех своей хулиганской затеи Сада не рассчитывала вовсе. Все-таки трое профессиональных военных против нее, да и расположение «точки» она знала лишь в теории. Поэтому результат скорее перепугал, чем удовлетворил.
Резко, толчком выдохнув, Маки рухнул вместе с Садой и странно под ней замер.
- Тише. Тише. – Подняв руки, девушка медленно поднимается с бессознательного тела Маки, напряженно глядя на охранников, успевших выхватить и навести на нее оружие. – Я здесь не причем. Он сам накликал глупости…

… «еще никто и никогда не оставался в живых даже просто подлетев на критически близкое расстояние к Границе Сумрака – лазер бьет прицельно и мгновенно без предупреждений сжигает любой приблизившийся аппарат. Потусторонние никогда не вступают в диалог»
Покидая аэродром в сопровождении слегка покачивающегося (как с похмелья) офицера Маки и двух охранников, Сада думает о том, что она сама не знает, что думать о приключившихся с ними чудесах и, что не надо было, наверное, так с Маки – «но в ином случае я не была бы Садой»

Приладив последнюю деталь к искусственному крылу, длинная и тонкая девчонка лет восьми еще раз критическим оглядывает свое творение. Что-то среднее между недоразвитым дельтапланом и бумажным змеем, собранное/скрученное из алюминиевых трубок, клеенки и бог знает чего еще.
- Вроде, готово. – Почесав за ухом, девочка оглядывается вокруг. Вместе со своим творением она стоит на плоской крыше двухэтажного строения. Дом, где живет ее и другие семьи, стоит на самом краю небольшого городка. За домом вольная степь и чистое небо, которе Сада непременно покорит однажды…

…лежа на земле, Сада смотрела в эту странную синь, зовущуюся небом пока над ней самой не склонились головы обеих мам и двух братьев. С этого ракурса все четверо смотрелись непривычно и презабавно.
- Да живая она, - с явным облегчение под напускной бравадой, произнесла одна из женщин. – Лежит, себе, мечтает, а мы волнуемся!
- Вот дуреха. – Щурясь куда-то в будущее, отозвалась вторая. – Надо ее в Кронтаун отвезти, определим ее в летную школу, пока она себе шею здесь не свернула, а так может быть хоть героиней станет.

Видения детства сменялись цветной каруселью непонятностей. Словно Саде показывали кино, забыв навести резкость в кадре и пустив звук наоборот. Цветные пятна, мазки светотени, все перетекало друг в друга, сливалось и рождалось само из себя заново. Неизменным долгое время был голос – низкий, нудный, монотонный. Он все время о чем-то спрашивал и спрашивал. Отвлекаясь на всполохи иных голосов, Сада, кажется, даже что-то отвечала и даже злилась и удивлялась время от времени странно ощущая при этом собственные чувства – они были похожи на тени-клоны ее сознания, они не были ею самой, а лишь накладывались сверху подобно бумажной одежде для бумажной куклы.

Когда, в какой момент кончился вечный день и наступила тьма – Сада ни за что не ответила бы точно. Она не заметила перехода и только удивилась появившемуся из ниоткуда, чувствуя осознания темноты. Бесконечной, глубокой, простершейся удивительным небом над еще более удивительным городом. К слову, таких городов Сада даже не представляла себе раньше, только изучала по истории, что лет двести назад, до Великого Катаклизма они были.

Город тянулся рекой переливающегося света во всех направлениях сразу и не заканчивался до самого горизонта.
Правда отличить горизонт между кромешной (жуть!) тьмой и бушующим морем разноцветных огней представлялось Саде действием с сомнительным результатом. К тому же, мешал не только сумасшедший свет, всех возможных цветов/проявлений, но и высотность зданий. Самая высокая башня Корнтауна, например, была на девять с половиной этажей – возводить выше не имело смысла по коммунально-бытовым соображениям.
В «тёмном» же городе эта Корнтаунская башня потерялась бы, как иголочка на огромной фабрике по производству шил. Двадцати, пятидесяти, стоэтажные дома тянутся вверх, отличаясь друг от друга фасадами-лицами, сообщаясь друг с другом террасами и переходами в десятки уровней. Эти «сообщения» поражают Саду еще больше небоскребов. Некоторые из террас стеклянны, некоторые вовсе открыты, но и те и другие имеют собственное освещение, усажены цветами, кустами и деревьями.
«Просто невероятно!» - крыши домов с меньшей этажностью – это площади с фонтанами, бьющими светящимися, разноцветными струями воды, крыши более высоких домов превращены в мини-аэродромы.
Стремительности картине, чувства ритма этого безумного города добавляют пульсирующие светом и скоростью магистрали, сумасшедшими виражами и развязками петляющие во всех уровнях пространства.

Понимая в какой-то момент, что стоит на одной из террас, находящейся на такой высоте, которую не стала бы набирать на учебном самолетике, Сада вспомнила старый способ проверки и пребольно щипнула сама себя за руку.
Город не исчез. Стал еще более ощутим через запахи и звуки.
Мимо Сады по своим делам проходили люди. В основном это были молодые люди и по некоторым признакам, Сада решила, что все они студенты. Не меньше города поражала внешность горожан – в массе своей светлокожы, даже когда черты лица далеки от канонов так называемых «европеоидов». Раскосые глаза и широкие скулы азиатов, пухлые губы, более присущие негроидам… на остальных разновидностях и сочетаниях Сада теряет определения. К тому же, практически у всех здесь светло серые или голубые глаза (иногда иных нереальных оттенков, но это, похоже, линзы). Крашеные волосы это тоже не новость, но если бы в мире Сады в такие цвета кто-то решился бы окраситься, то его сочли бы безумцем.
«Да и чем это красить?» - удивленную мысль перебило медленно опускающееся спокойствие. – «Я уснула на фантастическом фильме. Вымоталась и сейчас проснусь…»

- Подождите! – вновь разбивая с таким трудом обретенное спокойствие Сады, где-то совсем рядом прозвучал голос, который она узнает из миллиона и вероятность услышать который еще раз равен единице в отрицательной степени.

Медленно поворачиваясь вправо, Сада не верит себе и глядит во все глаза на миловидную девушку в легком светлом платье, замершую в какой-то нерешительности или неуверенности.

Еще не успев ничего сказать, обе уже поняли всё друг о друге и теперь жадно искали глазами, находили подтверждения своим догадкам/ желаниям и им же удивлялись.

- Я тебя вижу… - негромко произнесла темноволосая девушка с выразительным взглядом серо-голубых глаз. Неуверенная улыбка ее подтвердила Саде едва уловимые нотки удивления в голосе и обнажила иную проблему – сама Сада не может произнести ни слова.
«Похоже, меня здесь не существует!» - бешено застучало сердце.

- Тиена! – нетерпеливо зовут голоса извне.

- Ты идиот!!! – мешаются к ним иные вопли, ругательства, запахи… и воронка канализационного слива…

- Как она здесь оказалась?! Она же не ходит?! – держа за подмышки и за ноги женщину находящуюся без сознания, двое молодых людей в несвежей форме медработников, неуклюже и торопливо пытаются перенести ее из одной палаты в другую.
- Я здесь не причем! – с не меньшим испугом и жаром отметает Второй обвинения Первого. – Я в туалет отошел пока ты дрых!
- А она в это время очнулась, приперлась к летчице и чисто случайно схватила ее за голову?

Тесное пространство стерильного коридора между клетушками-палатками на одного человека мало, но кажется обоим сейчас чересчур огромным.

- Знаю я, что ты там в туалете по два часа делаешь, - презрительно хмыкает Первый. – Поворачивай ее давай вот так, и-и-и… - Женщина, наконец, возвращена в свою кровать.

- Теперь иди ту проверь, - продолжает командовать Второй, - я эту сам подключу, пока сигнал на Центр не ушел. Ну!
Бросив контрольно-подозрительный взгляд на коллегу, Первый смолчал, кивнул и направился к выходу.

Сада еще не проснулась, но чудом уже умудрилась сесть на своей кровати, терла руками лицо и трясла головой, будто это могло помочь прогнать морок. Чувство было такое, словно она проспала неделю разом, а до этого пыталась перепить механика Кортеса, который никогда не пьянеет из-за своей бурды гордо именуемой чаем.

- Эй, только без глупостей! – наполнилось еще не видимое Садой пространство (судя по звуку небольшой комнатки), преследующим ее же «кодовым словом»

- Лучше заткнись. Сам. – Отчаянно цепляясь просыпающимся сознанием за текущую реальность, советует девушка.
Сквозь муть перед глазами рисуется больничное пространство – голые стены, выкрашенные в светло-серый, отсутствие окон, кроме больших коридорных… обрывки памяти тоже ничего не объясняют.

…побег, Граница, Тиена…

- Я теперь знаю… - осекаясь, хмыкает Сада, поднимает глаза на застывшего в ступоре санитара. – Лазарет? Что со мной случилось?
Беглый осмотр себя любимой дает еще более запутанные данные – она в собственной летно-парадной форме, но босиком и с закатанными до локтя рукавами…
- Я… не могу с тобой разговаривать… - осекаясь по мере того, как Сада находит на своих руках следы уколов, буквально блеет санитар. – Не имею права.

- Круто. – Спрыгнув с кровати, Сада слегка покачнулась, но удержалась. Противная слабость в ногах отдалась еще более противной дрожью в коленях. – Просто супер.

- Что… - на помощь Первому из соседней палаты возникает Второй. Они не похожи внешне, но по внутренним ощущениям кажутся Саде однояйцевыми близнецами. Что-то интуитивно подсказывает ей, что нужно бы заглянуть именно туда, откуда появился этот…
- Только попробуй, - бросая тяжелый взгляд на Второго, предостерегает девушка. – И глупости тебе за счастье покажутся. Веришь?

Отступив на шаг, и даже подняв руки, оба санитара безоговорочно капитулируют перед лицом неизвестности. Но едва Сада скрывается за дверьми палаты напротив, оба одновременно бросаются к аварийной связи.

Застыв от неожиданности – сердце провалилось в печенки и затрепыхалось там вызывая то ли щекотку, то ли тошноту, Сада во все глаза смотрела на женщину, безжизненно лежащую в кровати. К ее рукам и голове тянутся провода связи с медицинским оборудованием, попискивающем и громоздящемся рядом над головой пациентки. Ее неправильно светлая кожа в мертвенно белых больничных лампах вовсе отливает синевой; непривычного оттенка темные волосы мягки на ощупь; черты лица при всей своей человечности здесь выглядят инопланетными.

У затылка Сады, не дыша глядящей на женщину в кровати, щелкает взведенный курок и над самым ухом другой до боли знакомый голос почти ласково произносит:
- Таки удивила ты меня, девочка. Не дергайся и руки перед собой.

«Ну, хоть про глупости ни слова» - не решаясь хмыкать вслух, Сада медленно поднимает руки, еще медленнее оборачивается.
Взгляд Железной Лекторши выглядит убийственнее пистолета в ее руках. В ее темно-зеленых глазах читается холодная решительность и мгновенная смерть.
- Теперь отойди от неё, - ресницами кивает Лект.

Делая два шага вправо, Сада не сдерживает на этот раз горькую усмешку:
- Она ведь Потусторонняя, Лект. И она человек.

- Она враг. Этим все сказано. – Со сталью в голосе отвечает женщина. Что-то еще в ее глаза непонятно сейчас Саде. Что-то иное…

- Последнее, что я помню, это вечер и аэродром. – Привычно ища выход там же, где был вход, Сада призывает на помощь логику и память. – Дальше цветная муть и это – взглядом она указывает на свои запястья со следами уколов. – Признаться, это мне совсем не нравится.
- Я была против. – Не сводя ни взгляда ни пистолета с бывшей ученицы уже не так уверенно отвечает женщина. – Но это приказ Президента.

- В смысле? – не понимает Сада.

- Разговорчики! – привычно, скорее автоматически одергивает Лект. В коридоре слышны шаги множества людей. За спиной женщины вырастают два бойца экипированных как десант в преисподнюю. На лице Сады мгновенно застывают лазерные прицелы, но они не в силах стереть удивления в чайной тени ее глаз.

- Бывший пилот Сада Дари. – Тяжело произносит Лект. – Вы арестованы по подозрению в государственной измене и попытке похищения президента.

- Чего??? – лицо девушки вытянулось от удивления. – Я спасла его! Вы о чем вообще?! Они вам не рассказали? Спросите Иле…

- Дочь президента уже дала показания против вас, Сада. – Перебивает Лект. Все тени сомнений в ее глазах вновь оборачиваются ледяной уверенностью. – Руки за голову. Марш вперед.

- Ти-и-и… - выдыхает белокожий и синеглазый японец Ючи, жестами изображая то ли дым над головой Тиены, то ли силу своего заклинания.
В общей кухне собрались на завтрак почти все обитатели студенческой квартиры. Нет только Бергдис, но она и раньше не часто участвовала в общих посиделках.
«У нее здесь даже любимого места нет, как у каждого из нас» - размышляла Тиена и видимо провалилась в слишком глубокую задумчивость.

- Ючи, отстань от Тиены! – на всякий случай строжится на любимого Нати. – Иди ко мне. Ну?
Под сверлящим взглядом своей избранницы, парень смешно и наигранно «сомневается», нарываясь на новый взрыв эмоций.

- Ты последние дни сама не своя. – Лайя садится подле Тиены. Обычно она ест по утрам мюсли и пьет апельсиновый сок (продукт передовой отрасли био-инженерии) и сегодня Лайя не изменяет своим привычкам. Серьезная девушка из «третьей от входа» комнаты, специализируется на психологии, проблемах общения и похоже, это истинное призвание вечно спокойной и взвешенной отличницы.
«Во всяком случае, она куда больше похожа на идеального психолога, чем Нати на будущую специалистку по альтернативным видам энергетики. Если только разговор идет не о свойствах характера» - просыпаясь от собственных мыслей, Тиена неуверенно улыбается Лайе.
- Я сама не знаю, что со мной. Обычно это быстрее проходит.

- Тревожность,  ожидание чего-то непонятного, плохой сон, - перечисляет Лайя.
- А еще иногда «белый шум», забивающий все реально происходящее со мной, - подсказывает Тиена, не видя смысла скрывать или отнекиваться. – Я устала. Веришь, я иногда уже начинаю сомневаться в том, человек ли я или программный код. Помнишь, мы сериал смотрели?
Лайя кивает. Когда она внимательно слушает и думает, она всегда чуть вправо склоняет голову.

Но хихиканье Нати и Ючи снова разбивают всю серьезность разговора.

- Мне кажется, дело совсем в другом. – Медово мурлычет Нати, а ее парень Ючи утвердительно кивает головой. – Тиена влюбилась и боится себе признаться. Не верит до конца собственным чувствам…

Слушая Нати, Тиена глядит поверх головы синевласой соседки, разглагольствующей о первой любви и разных ее проявлениях. Там, позади, в прихожей появляется Бергдис. Останавливается, чтобы бросить последний взгляд. Разумеется, она тоже слышит Натин монолог о любви, а еще её одежда, рюкзак и сумка на колесах красноречивее тысячи слов.

- Да, что вы… - капризно тянет Нати, оборачивается за всеобщими взглядами и мгновенно перескакивает с одной темы на другую. – Бергдис! А ты куда это собралась? Ты уезжаешь?

- Мне наконец одобрили запрос на участие в экспедиции. – Чуть глуше обычного звучит голос девушки из прихожей. – Следующие десять месяцев я проживу на Холодной границе. – Не глядя на Тиену, Бергдис тем не менее обращается именно к ней.
- Скорее всего, уже никогда не вернусь. Скорее всего – у вас будет новый сосед.
- Но ты же еще не доучилась.- Резонно замечает Лайя.
- И ничего не сказала! – эмоционально вставляет Нати. – Ты всегда такая скрытная, Бергдис! Но мы все равно тебя любим и такой…
- Какая есть. – Негромко отвечает девушка, пожимает плечами и даже находит в себе силы улыбнуться. – Всем пока.

На одном из десятка мульти-мониторов, Бергдис покидает квартиру и закрывает за собой дверь. Остальные обитатели квартиры продолжают завтрак, разговоры, а камера глядит на них глазами одной из участниц.

- Ладно. Посмотрим, кого нам подселят теперь, - борясь между любопытством и опасениями, Нати принимает решение занять выжидательную позицию. Лайя наливает себе еще сок, а Тиена замирает у окна, глядя на светящийся город под темными небесами.

- Ты тоже считаешь, что я виновата в этом? – тихо спрашивает Тиена, когда Нати и Ючи громко покидают кухню.
- В чем именно? – уточняет Лайя. На один из мониторов тайного дежурного пункта выводится изображение девушки, закусившей губу.

- Я ничего ей не обещала, никогда. – Ответ Тиены больше похож на оправдание.

Человек за мониторами откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди.
В комнатке практически нет освещения и ничего лишнего – длинный стол, два кресла, в одном из которых сейчас Наблюдающий, десяток мониторов и невидимые компьютеры, сохраняющие в своей памяти терабайты личных данных.

- …Нати права, - продолжает свое откровение далекая Тиена. – Я… схожу с ума просто, я… никогда так глупо не западала…

- О-о-о! Впечатляет! – усмехается вторая Наблюдающая, возвращаясь на свой пост в довольно пикантный момент жизни наблюдаемого объекта.

- Лайя, ты же психолог… - Тиена глядит на подругу-соседку, а та мило качает головой в ответ.
- Конечно, но я ничего не могу тебе посоветовать. Я не специалист по влюбленностям, только по социальным связям иного порядка…

- Не повезло этой Бергдис, - просматривая в ускоренном режиме на другом мониторе пропущенные минуты, хмыкает Наблюдающая. – Что скажешь, Нэд?
Темные глаза женщины обращены к мужчине.
Первый пожимает плечами, как бы замечая философски «жизнь есть жизнь», а слух и внимание его теперь делятся на два монитора, где один вещает в реальном времени, а второй ускоренная перемотка недавнего прошлого Тиены.
- Что ты ищешь? – любопытствует Вторая. – Обычно Ти возвращается из Сумерки спокойной…
- Стоп. – Резко останавливает перемотку Первый. На одном из дисплеев застывает Тиена с волнением глядящая в пустое пространство.
- Вот это место не дает мне покоя. – Нэд указывает пальцем. – Она явно видит кого-то, кого не видим мы.
Валли в задумчивости сжимает забавно губы, трет пальцем переносицу.
- Думаешь, у нее есть теперь связь с Потусторонними? – спрашивает с сомнением. – У них даже намека нет на такие технологии. Вряд ли…
- Есть там одно племя в горах… так они без технологий с одним бубном жуть что творят…- вновь что-то ища в массиве данных, бубнит Первый, находит. – Вот этот отрезок, Валли. Мне нужен полный лабораторный анализ его во всех спектрах, волнах, частотах и что там еще у тебя есть.
- Ну, если так хочешь... – Легко поднимаясь, бросает женщина. – Попробую, что-нибудь выжать.

Закончив завтрак и разговор, Тиена возвращается к себе в комнату. Прощаясь с Лайей, быть может, чуть более спешно.
«К черту!» - бьется сознание в тесных рамках повседневных приличий, боится удара неминуемой волны приступов, зачастивших в последнее время и становящихся всё более сильными, странными.
Закрыв дверь, Тиена ладонями сжимает виски, закрывает глаза; каждый раз что-то новое, будто невидимый Тиеной ученый ставит на ней очередной опыт, меняя не среду даже, саму структуру и Тиены и окружающего ее мира.

«Законы физики к черту!?» - отчаянно кричит бьющееся вне времени сознание.

Мир становится водой, а физические объекты в нем не больше чем капли красок…
…смешиваясь в одно мутное пятно, они расплываются бестелесным коллективным сознанием до невероятных размеров. То принимают форму города, то тени его, лежащей на лицах людей, а после, повинуясь некоему притяжению, безвольно падает вверх, в перевернутую над мегаполисом чашу гигантского Каркаса…

«Физический мир – это единый океан энергии» - шепчет кто-то очень знакомый, невидимый – «свободной и безграничной, бессмертной»

- Что же определяет меня? – слабый голос в темноте комнаты с сошедшей с ума био-электроникой должной создавать уют личного пространства человека в зависимости от его настроения или душевного состояния.

…став невесомой, Тиена проходит сквозь полотно, образуемое гудящими энергией нитями. Рисунок мироздания, как творение пряхи – энергия, плюс направление.

Выше Каркаса серыми тучами, пронзаемыми всполохами электрических разрядов, клубится странная смесь из вековой пыли, силового напряжения, льдинок, мусора, сонма человеческих мыслей.
Проходя его насквозь, Тиена думает (думает??) о том, что Сада пролетала весь этот мусор в стальной машине и, наверное, это было непросто…

«И когда, интересно, энергия становится человеком? Окружающим миром?»

Воздух становится реже, чище, влажнее, пахнет озоном и что самое странное – он светлеет. Серые грязные клубы трансформируются в белые облака, рассеиваются в глубокое, голубое небо. То, что Тиена видела лишь в виртуальных проекциях – под солнечным небом лежит Земля, убегает холмами, и колышущимся морем трав, далеко-далеко, сколько хватает зрения. Горизонт – этот мифический край Земли, слегка дрожит теплыми потоками воздуха и ни души…

«та сторона. Мы когда-то были едины» - сообщает невидимый голос.

…испугавшись, девушка изо всех сил стремится «не потерять» свое сознание, но испуг словно камень на шее теперь тянет вниз и медленное падение превращается в стремительное пике.

…вдохнув полной грудью, ощутив внезапно тело, словно взрыв девушка чувствует собственную жизнь – сердцебиение, кровь бегущую по венам, холод пола под спиной, ощущение громады городского массива и себя его маленькой частью.
В глазах светлеет, комната Тиены становится облачным небом, кондиционер повторяет на память ощущения бриза.
Открыв глаза, Тиена некоторое время смотрит в виртуальную синь небесного потолка, затем закрывает глаза и уже осознано вновь ныряет вверх, к Каркасу.

Она пришла к ней совершив невозможное. Темноволосая «потусторонняя» собственной персоной, явно в здравом уме и твердой памяти, сделав шаг в камеру-одиночку, остановилась на пороге и даже бровью не повела, когда за ее спиной с лязгом захлопнулась дверь.
Повернувшись на звук, Сада остолбенела от удивления. Признаться видеть ее здесь она ожидала меньше, чем никак. И, тем не менее  – эта женщина стоит в дверях, внимательно смотрит в глаза, а все остальное теряет на ее фоне логичность и реальность.

Её светлые глаза в тени камеры кажутся гораздо темнее, а кожа светлее, чем есть на самом деле. Они примерно одного роста с Садой, примерно одной комплекции, разве что фигура пришелицы выглядит более женственно.
«Но за этой мнимой мягкостью отличная физическая форма» - мысленно отмечает девушка. – «И уж точно она не похожа на перепуганную, слабую заучку-ученую. Видела я таких…»

О чем думала незнакомка сложно сказать, но однозначно она пришла к некоторым выводам, раз решила заговорить:
- Здравствуй, Сада. – Подтверждая негласную теорию девушки, даже голос женщины охарактеризовался на ее слух словом «сильный».
- Мое имя Ария. Мы с мужем ученые и… я бы сказала, что нам нужна твоя помощь, но по факту, она нужна всей планете. Я не сумасшедшая. Я серьезно.

- Хм! – признаться, после появления Арии в ее камере, Сада думала, что больше ее уже ничто не сможет удивить!

- Я сделала так, что в ближайшие полчаса меня будут искать совсем в другом месте. – Продолжила женщина. - У нас есть совсем немного времени, которого у всей остальной планеты остается всё меньше. Если мы не предпримем меры, то вскоре общая смерть уравняет в правах всех без исключения врагов. Я говорю о том, что ты и сама неясно чувствуешь, но скорее всего не понимаешь пока...

Голос Арии глубокий, словно концентрированное в звуковые волны спокойствие.  Взгляд гипнотический и однозначно – человеческий.
«Вот ведь сила стереотипов!» - мысленно хмыкает себе девушка. – «Нас учили, что там живут роботы, а там очень даже интересные… дамы»

Словно прочитав мысли Сады, Ария разрешает себе мимолетную, снисходительную тень улыбки, уточняет:
- Ты меня слушаешь?

- Внемлю. – Ничуть не смущается пилотесса, выгибает бровь. – Так что там с неясными чувствами?

Ария словно занавес к предыдущему акту, опускает ресницы. Когда она спустя секунду вновь поднимает глаза на Саду, они холодны, словно вечная тьма с другой стороны земли.
- В Неополисе люди сходят с ума от этих чувств. Нами пока до конца не изучено действие Каркаса, но думаю, это во многом из-за него потому, что у вас, здесь, например, такого нет. Больше пространства – больше рассеянной энергии… впрочем, речь не совсем об этом. Насколько я понимаю, базовые знания астрономии у тебя должны присутствовать.

Странное чувство шибануло в голову. Словно внутри у Сады взорвалась граната и рикошетом понеслась разбивать собственную ударную волну на миллион составляющих.
«Она сомневается во мне?! Она считает нас всех тупыми?! Не, ну она…!!!»

- Прости, если неправильной формулировкой задела твои чувства, - вовремя соображает Ария. – Двести лет назад человечество жило едиными теориями, а сейчас мы даже людьми не считаем друг друга.

«Намекает на роботов» - Саде становится немного стыдно за всю местную систему образования и суеверий тоже.
- Неополис, этот тот город, что… ты как-то мне его показала? Это не было сном? – переводит девушка разговор в иное русло.

- Да, - подтверждает женщина. – Удивительно, что у тебя есть уверенная связь с моей дочерью, в то время, как я не могу передать ей ни слова, не говоря уж о зрительных образах.

Крах в голове Сады вновь угрожает стабильности ее рассудка.
«Нет, эта «потусторонняя» сегодня решила добить меня удивлением» - кое-как собирая мысли в кучку, констатирует девушка, пожимает плечами, показывая всем своим видом – не знаю, как так получилось…

- Это удача. – Арии явно не с руки сейчас тоже допытываться до истины. – И если принять во внимание отсутствие случайностей… в общем, ваша астральная связь это единственный вариант спасения всего живого вместе с планетой

- Да в чем дело то?! – почти взрывается Сада.

Ария глядит так, будто Сада не знает элементарных вещей.
- Земля мизинцем держится на своей орбите. Еще немного и нас всех ждет полет в открытый космос с билетом в один конец.

Помолчав, подождав пока Сада примет ее новость, Ария продолжила:
- Та информация, что я хочу тебе сейчас передать, есть результат научного открытия, совершенного моим мужем и оно одинаково будет считаться предательством с обоих наших сторон. Но оно единственный путь для спасения планеты. Поэтому, Сада Дари, я спрашиваю тебя – готова ли ты принять новые знания?

Хлопнув дверью перед носом онемевших светил науки, Лект выдыхает, а потом оборачивается к темноволосой женщине, лежащей в своей странной коме, которая, как оказалось не мешает ей разгуливать по всей базе, как по чердаку своего загородного домишки, отправляя при этом бравых военных в некую странную задумчивость.
- Ты корень зла. – Тихо, уверенно произносит Железная. - Ведь предупреждала же их еще в самом начале - мы все котята здесь, по сравнению с тобой! Ты только выглядишь слабой и невинной, но это не правда. Я это чувствую и сейчас ты мне ответишь за всё.

Маленькая палата-лаборатория, заставленная бесполезным в этом случае медицинским и исследовательским оборудованием, мягко освещена синеватыми, люминесцентными лампами. В центре комнатки высится кровать с «образцом № 2», «образец № 1» содержится в соседней подобной палате, и, кстати, он как раз никаких подозрений у Лект не вызвал с самого начала.
«Я даже подозреваю, что его кома – это ее рук или чем она это творит, дело»

- Сучка брехливая. - Медленно приближаясь, Лект с удивительной даже для самой себя слишком сильной ненавистью глядит в бледное лицо «потусторонней» женщины.
- Еще бы не обмануться! Такие тонкие, изящные черты! - но даже в спящем умиротворении они сохраняют выражение неприступной гордости, словно голову незнакомки в любом состоянии украшает невидимая корона. Волны темных волос, такие странные в мире Света и светловолосых людей прямым текстом кричат Лект о темных сущностях живущих за непроницаемой Границой Сумерек.
- Возможно, ты не робот. – Тихо произносит женщина, останавливаясь прямо над пленницей. – Ты гораздо хуже и страшнее машины, ты порождение Тьмы, черная сущность лжи и предательства.
Скользя взглядом вниз по тонкой, изящной шее, фарфоровым плечам, угадывающимся под туникой из неизвестного, тончайшего материала, Лект мечтательно шепчет:
- Нужно было задушить тебя еще тогда, в самую первую встречу…

- Значит, это у вас так называется? – Серые глаза неожиданно вонзаются во взгляд Лект, глядят в упор, точно зная истинный текст в душе Железной женщины, Первой среди Первых, малодушно скрывающей ото всех свою истинную сущность. – Это ты врешь себе и всем постоянно. Не я…

Не в силах даже отшатнуться, Лект замирает от неожиданности. Это похоже на нокаут – сознание словно ватное в беззвучной невесомости, а голос Арии будто сгущается из воздуха, ведь произнося свои слова она даже не размыкала губ… влажных, нежных и… Лект взрываясь от бешенства вернувшегося бумерангом «я», вдруг понимает, что ее собственного голоса больше нет. В том и состоит хитрость древнего туземного оружия – если ты не поймаешь собственный бумеранг, он убьет тебя.

- Ты, наконец, за хотела поговорить со мной? - Странные, невидимые веревки одновременно обхватывают запястья и лодыжки Лект, врезаясь в кожу, медленно и безжалостно они растягивают ее словно на дыбе. Ни рукой, ни ногой не шевельнуть, даже мизинцем.

- Так почему же ты никогда не слушаешь меня и не слышишь? – почти лениво Ария потягивается в больничной кровати, как на королевском ложе и только взгляд красноречиво свидетельствует о ложности этой видимой лености.

Еще не веря в происходящее. «Не может быть такого!» - Лект словно бабочка в паутине, бьется в невидимых, но осязаемых путах.
Если бы кто-нибудь смог преодолеть запечатанную математической формулой дверь, то удивился бы Лект, висящей в воздухе, подобно витрувианскому человеку.

- Что это? – едва справляясь собственным дыханием и голосом, хрипло произносит Лект. Бешенство, вскипая в крови и не получая выхода, тягучей болью трансформируется в жгучий и густой яд. Он отравляет сознание, подменяя истинное на ложное и запретное.
Ненависть, что всегда давала ей силу, неоспоримое право жить по своим правилам, странно тает под прямым взглядом обжигающего холода непривычного цвета серых глаз.
- Немедленно отпусти меня! – шипит Лект.

Ария медленно садится на кровати, не сводя взгляда с вытянутой перед ней в струнку Железной Лекторши.  Летный комбинезон словно перчатка облегает натренированное тело Первой Пилотессы. На поясе она всегда носит оружие, на ногах легкие ботинки, дающие уверенную сцепку с любой поверхностью. Светлые, средней длины волосы Лект обычно уложены в странную прическу, придающую выражение стремительности всему образу, даже когда Лект находится в статичном состоянии.
«Вот, как сейчас»
«И надо же. Она и правда будто стальная» - почти осязаемая мысль тонкой улыбкой скользит по красивым губам темноволосой женщины. – «Даже тросы энергетических потоков едва сдерживают ее звериную силу»

Ария чувствовала её с самого начала, когда их с Эриком захватил местный патруль и доставил на базу к Лект. Всего один взгляд и какая-то древняя, тайная руна внезапно зажглась над обеими, принадлежащими разным мирам женщинами.

«Я неправильно истолковала ее тогда, испугалась» - мстительно признает сейчас Ария, глядя в бездонную тень карих глаз женщины, где на самом дне, под светом славы и броней силы воли, тонкой жилкой бьется истина.

- Мои тайные знания. – Негромко, издевательски-сладко произносит «потусторонняя», словно перышком, взглядом касаясь лица Лект. – Которые ты так хотела… вырвать из нас силой.

«Забавно, что изучая энергетические потоки, я даже подумать не могла в какой пикантной ситуации они однажды пригодятся. Но»:

- На войне, как на войне. М? – шелковой лентой стелется голос Арии по губам Лект, а потом звучно хлещет её по лицу в ответ на искреннее - «я убью тебя».

Когда резкий звук рассыпается в тишине комнаты, обеим кажется, что стало чуть темнее.

Закусив губу, Лект не произносит ни звука, ни слова.
«Она не дождется ни стона слабости эта тёмная дрянь!» - без труда читает Ария в бешеном взгляде стреноженного зверя.
О! Если бы взглядом можно бы было… убить…

Выгнув бровь, словно что-то услышала, тёмная накручивает прядку своих длинных волос на пальчик.
- Хорошая мысль… - нежно и задумчиво звенит воздух тихим голосом Арии. – Да ты затейница. Но обманывать не хорошо, знаешь ли.

Жгуты воздуха легко-легко тронули горящую щеку Лект. Это должно было походить на дуновение прохладного ветерка или едва заметное касание женской руки, утоляющей жгучую боль.
Зрачки Лект расширились, когда жгут тихонько пополз по ее щеке к уху и невидимые пальцы слегка сжали его мочку.

«А вот и еще одна скрытая тайна энергетических потоков» - забавляясь происходящим и впадая от него же в зависимость, жарко признает себе Ария – «они часть меня, часть всего»

- Не трогай меня, сучка… - грозно, но без той самой стальной уверенности в голосе, прохрипела Лект. – Не знаю, как…

Тепло, невидимым пальчиком касавшееся губ Лект незаметно трансформируется в холод остро-отточенного коготка, медленным стилетом скользит с подбородка вниз, по нервно замершей шее…

- Ненавижу тебя! – рычит Железная, неимоверными усилиями оборачивая стон постыдного наслаждения за рык. 

- Если не замолчишь, я заклею тебе рот. – Сгущается в ответ тишина дыханием Арии над самым ушком обездвиженной пленницы.
- Так что веди себя хорошо. – Добавляет обжигающе холодный взгляд. Дожидаясь оттенка понимания в карих глазах, острие стилета, на время вынужденного диалога задержалось у яремной ямки, заставило Лект нервно сглотнуть, признаться себе (очень тайно, невидно), что ни в одной из пережитых ситуаций в ее жизни не было столько острой правдивости и… наслаждения.

Спуская ноги с кровати, Ария в полный рост поднимается напротив висящей в воздухе, связанной невидимыми путами Лект.
Лениво потягиваясь всем телом, она откровенно разглядывает предложенное ей…

- Мне плохо видно, - мурлычет воздух сладким и холодным голосом. Невидимая сталь острой бритвой рассекает плотную ткань одежды на груди Лекторши. Тесный плен летного комбинезона удивленно расходится в стороны, медленно обнажая полоску бронзовой в вечном загаре, кожи.
- Не смей, дрянь! - Забившись в своих путах, угрожающе рычит Лект.

- А мне приятен твой запах, - задумчиво хмыкает Ария вслух. – Дальше…

С тихим шорохом ткань расходится под невидимым лезвием. Взгляду Арии открывается полоска между грудей Лект, затем плоский живот с рельефом мышц, звенящих сейчас от напряжения.
Остановив лезвие сантиметров на пять ниже пупка, Ария облизала пересохшие губы и странно улыбнулась:
- Никогда о себе такого не думала, но это странное извращенное удовольствие – словно подглядывание в замочную скважину…

- Хороша, - учащающееся дыхание делают сладкий голос Арии глубже, словно сама Опасность на время материализовалась в темноволосую.

Не дыша, Лект замерла, будто часть жизни провела в тюрьме, стены которой сейчас частично рухнули.

Прикусив пальчик, Ария чуть вправо склоняет голову.

Череда легких быстрых касаний пересчитывает позвонки Лект, подчиняя тело изнутри, заставляя томно выгнуться назад. Приятная, горячая тяжесть оседает в пояснице и низу живота.
Другой невидимый энергетический поток жгутиком воздуха мягко касается груди, слегка сжимает ее, в то время, как первый, разрастаясь жаром из поясницы плавно втекает в крестец и странно испаряясь, возвращается назад, массируя ягодицы, сжимая их, слегка впиваясь ногтями в кожу.

Не глядя больше на Арию, еще сдерживая стоны, но уже проигрывая сражение, Лект держится из последних сил, на тонкой леске необъяснимой гордости за которой притаилась смертельная пропасть.

Плотоядно облизнув губы, сливаясь осязанием  с энергетическими потоками, Ария направляет новый жгут воздуха под тонкую грань белья, удивительно и бесполезно сохранившегося еще на теле Лект. Неуловимое движение ресниц и та же бритва сечет последнюю преграду в лоскуты, открывая вседозволенность.

Теплым воздухом, словно перышком, Ария скользнула по ногам Лект, по внутренней стороне бедра, а затем больно шлепнула по ягодице, заметив туманящийся наслаждением взгляд.

Прикусив губу, Лект задрожала в неожиданной, странной волне извращенного удовольствия и лишь чудом не издала ни звука.
Негласно моля о продолжении пытки, собственное тело предавало Лект, оставив пока последнюю власть лишь над голосом.

С иезуитской улыбочкой, чувствуя как те же самые энергетические потоки раскаленной лавой вместо крови бегут по ее собственным венам и артериям, Ария глубже направляет их в тело Лект, под обрывки одежды, под кожу. Будто тысячи умелых пальчиков одновременно массируют все самые чувствительные точки убеждая – сопротивление бессмысленно, бесполезно.

- Я ненавижу тебя! - исступленно рычала Лект, но, похоже не Арии, а собственному телу, предательски отдавшемуся волне/войне наслаждения, пульсирующему желанием большего (долгожданного?)
И странная благодарность, иным удовольствием обожгла спину, оставив на ней длинные, красные полосы. Боль искупила стыд, оправдала, Льдом и Огнем заплясали по коже невидимые искорки, покалыванием тончайших иголочек возвращалась чувствительность давно убитого самою Лекторшей желания (жить?) и оно, наконец, прорвалось через все невозможное нагромождение правил и принципов глухим стоном.

«Смотри на меня» – шепчет воздух в волосах Лект, не принимая ее капитуляцию.

Глядя из под ресниц в зеленые глаза противницы, Ария словно живет теперь в её дыхании - непобежденной, ставшей любовницей и откровением.

Словно мгновение до взрыва, доли секунды перед бурей, с занесенной ногой над последним шагом к точке невозврата – две половинки единого целого смотрятся друг в друга зеркальными отражениями… а затем сливаются в формулу вечности.

Руки Лект (когда они стали свободны?), касаются мягкой кожи Арии, как величайшей святыни, на губах навсегда теперь остается ее чуть солоноватый вкус, а в душе памятью глубокий вздох, подаренный Арией в ответ на прикосновение.
Заполняя друг друга, Лект и Ария, обе тонут и возрождаются вновь, чтоб непременно расстаться, оставшись в крови навсегда.

Поднимаясь над миром – сколько раз его видела Лект под крыльями разных самолетов, ветром она теперь ощущает Арию.

Проходя через все на свете продолжением себя – излучающейся энергией, Ария умножается силой Лект.

Маленькая земля в огромном космосе, как в колыбели – глупым ребенком подбирается к самому краю.

- Если мы не успеем, то навсегда станем льдом и космической пылью, - с легкой хрипотцой приятной усталости, шепчет воздух голосом Арии. – У меня нет твоих сил, только слабость знания.

- Но изменив этот мир, мы умрем все равно – не соглашается первая. – В чем тогда смысл?

- В возрождении, Лект. Здесь оно есть. Мы его доказали сейчас.

Чувствуя, как тесный плен одежды вновь заковывает мерцающее тихим огоньком тело, Лект оглядывается вокруг – та же палата и тот же мир, иная теперь она.
Обнимая сидящую на краю кровати Арию, Лект хочется выплакать странное, жгучее чувство, жившее в ней всегда, но ожившее только сейчас.
Стук в дверь возвращает к старой реальности, которой суждено теперь измениться.

Отредактировано White Light (07.06.18 08:23:02)

С 4 утра сегодня читала)) развязку хочу) Вы молодец!

Лучше невидимыми путами, чем скотчем))

Это у них разговорное - Сумерка.

То есть там со временем истинное название города позабылось. Это был город солнца "сансити", но утратил свой свет.

Но я поняла, уточню этот нюанс в тексте. Спасиб

Как вариант.

Сумерка у них пришла из общего со светлым миром. У тех Граница Сумеречной зоны, у этих покинутый город ушел в сумерки.

Надо подумать, злесь можно очень красиво все сделать.
Я вообще сьрашно люблю игру слов

а и правда: ГДЕ продолжение??
вот истинный эротик фол-то!
из льда и огня))
красивые и точные в своей образности речевые обороты
а Вы много знаете о мире, Автор, и умеете это выразить в буквах…
и теперь я понимаю комментарии в адрес др.)
класс же!

Отредактировано Alex B. (24.01.19 15:49:34)